К концу сентября грузинская армия заметно ослабела: на западном направлении вновь вспыхнуло восстание звиадистов, которые до этого уже не раз захватывали колонны техники, вывозившие из Абхазии награбленное госсоветовцами. Для подавления восстания правительственным войскам, по некоторым данным, даже приходилось применять химическое оружие (скорее всего, это были обычные боеприпасы со слезоточивым газом, но против звиадистов их применили впервые). Госсовет был вынужден перебросить в западную часть республики дополнительные воинские подразделения, что ослабило грузинскую группировку в Абхазии.

Командование грузинских войск в очередной раз недооценило абхазов – считалось, что у тех нет сил для серьезных шагов.
Неожиданно для грузин, в ответ на предпринятую попытку овладеть Мамзыщхой, абхазы перешли в контрнаступление. Одновременно с этим отряд КГНК ударил с гор по Гагре, а с моря к городу приблизились корабли с абхазским десантом.

Абхазы бросили в наступление на Гагру все имевшиеся у них силы. При этом они применили интересную тактику: еще до наступления сформировали экипажи боевых машин, не имевших техники. При захвате боеспособной машины она передавалась одному из экипажей и тотчас же вступала в бой. Это позволило поначалу выравнять силы наступавших и оборонявшихся, а потом довольно быстро создать перевес в технике на абхазской стороне.

Уже к вечеру 1 октября абхазы освободили село Колхида и быстро продвигались к Гагре. В грузинских рядах возникла паника. Часть подразделений госсовета попыталась покинуть поле боя и бежать через российскую границу, но заградительный отряд вернул дезертиров.

Армия госсовета предпринимала отчаянные попытки остановить продвижение абхазов. Начались обстрелы сел в Гудаутском районе. Грузины бомбили с воздуха даже по ведущим уличные бои подразделениям, когда расстояние между противоборствующими сторонами минимально, что привело к массовой гибели грузинских солдат. Бомбардировки были актом отчаяния, хотя грузинское командование, пытаясь поддержать моральный дух бойцов, не раз заявляло, что Гагру госсовет не потеряет.

Поначалу наступление абхазов продвигалось медленно – второй эшелон наступления грузин перешел в глубокую оборону на местности, сильно затруднявшей продвижение техники. Бои велись за каждый метр земли, но как только абхазам удалось выйти к Холодной речке, госсове-товцы обратились в бегство. Георгий Каркарашвили, взяв под командование часть группировки, отошел в одно из горных ущелий; оставшиеся бежали в сторону российской границы. К утру 6 октября абхазы вышли туда же...

Если потеря контроля над западной частью Абхазии стала для грузин сильнейшим ударом, то в стане абхазов царило ликование. Стало ясно, что ВС РА могут не только обороняться, но и предпринимать успешные масштабные наступательные операции. Однако начинать наступление на Сухуми абхазское командование не решилось – слишком много сил ушло на освобождение Гагры.

Первые грузинские подразделения, вошедшие в Сухуми, не нанесли никакого вреда мирному населению. Как правило, это были элитные ударные группы ВС РГ, в которых поддерживалась относительная дисциплина. Но так было первые два дня. Потом штурмовые группы снялись со стоянок и двинулись к Гумисте искать свою погибель, а на их место пришли «Мхедриони», «Белые орлы», национальные гвардейцы и прочие искатели наживы.

Новые незваные гости оказались не столь цивилизованны. В городе начались грабежи и мародерство.
Сначала репрессиям подвергалась лишь негрузинская часть населения, но когда брать уже стало нечего, мародеры перестали разбирать национальности, вламываясь в дома тех, кто совсем недавно бросал из окон цветы на броню грузинских танков.

Следует сказать, что зачастую командование само толкало солдат на бесчинства. Грузинские подразделения, введенные в Сухуми, были хорошо вооружены, но абсолютно не имели тыловой базы, не получая ни питания, ни денег.

В одной из газет был описан такой случай: женщина вышла за калитку своего дома и увидела двух новобранцев-грузин. Те голодными взглядами взирали на яблоню со спелыми яблоками, но не решались сорвать себе плодов. Женщина спросила у солдат: «Что вам, ребята?» – а они в ответ: «Есть, бабушка, хотим, а чужие яблоки рвать стыдно. Привезли нас сюда три дня назад, еще ни разу не кормили... Все говорят, чтоб деньги себе на еду у других отбирали, да совесть не позволяет... Что мы, нелюди, что ли...»

Но не только грабежи и насилие со стороны солдат захлестнули Сухуми. Там воцарилось вопиющее беззаконие новоявленных глав администраций и руководителей различного ранга. Так, при оказании помощи раненым, в первую очередь помогали грузинам. Русских, армян, греков и представителей других «национальностей второго сорта» зачастую просто бросали на улицах. Аналогичная ситуация сложилась и с распределением гуманитарной помощи – в лучшем случае ее получали грузины, но чаще она складировалась в подвалах ответственных за ее распределение администраторов, опять же грузин.

Еще хуже дела обстояли на остальных оккупированных территориях. Так, например, в Очамчирском районе раз за разом возникали факты жесточайших убийств мирного населения, сжигания домов сельских жителей...

Поведение войск госсовета привело к тому, что большая часть местного населения «отвернулась» от грузинской армии и присоединилась к отрядам абхазских партизан. Для госсоветовцев наступили тяжелые времена.